Леди Круга
Он приходит к дщерям актуального века.
Его пишут они, почерка разматывая:
не мужчину, не женщину — (не)человека,
на какой-то там... смерти женатого.
Дерзость биться с судьбою — наследие юга:
если правда на дне — придется, значит, пойти ко дну.
...В сущности, им не понять друг друга:
им на работу с утра, с ночи ему на войну;
но иногда он идет извне/изнутри сквозь
как по лучу и ложится в холст, в лист;
иногда привечают сны эти спорные глаза; ось
он и небеса, насмешливонежен, греховночист.
Им видится в грезах изнанка мира; маски
как платья — те, из детства, бумажные — мастерят.
Воображение их богато, но пламени ласки
слишком болезненны, чтобы всерьез представлять.
Но этот огонь дает вороненую сталь,
и суть в ней ведь — не в кружевах, не в улыбке, не в украшениях.
Кем был он — всегда? Для кого кем он стал?
От ласточки к ворону путь в поту — воплощенные в жизнь решения.
Он знает то, что стоит забыть. То,
чему нет цены в глазах потомков завсегдатаев Колизея.
(Это повод однажды сказать себе: стоп,
что ж я тоже, опять и снова, праздношатаюсь, глазея?..)
Чужой персонаж. Чтобы так — первый.
Больше, чем симпатия, чем психотерапия, чем болтовня.
Черный настолько, что уже даже белый.
Кто — тварь ты закатная в сумрачном платье — для (почему и зачем из) меня?
06. 06. 2012
(c) Sfitrizir
Его пишут они, почерка разматывая:
не мужчину, не женщину — (не)человека,
на какой-то там... смерти женатого.
Дерзость биться с судьбою — наследие юга:
если правда на дне — придется, значит, пойти ко дну.
...В сущности, им не понять друг друга:
им на работу с утра, с ночи ему на войну;
но иногда он идет извне/изнутри сквозь
как по лучу и ложится в холст, в лист;
иногда привечают сны эти спорные глаза; ось
он и небеса, насмешливонежен, греховночист.
Им видится в грезах изнанка мира; маски
как платья — те, из детства, бумажные — мастерят.
Воображение их богато, но пламени ласки
слишком болезненны, чтобы всерьез представлять.
Но этот огонь дает вороненую сталь,
и суть в ней ведь — не в кружевах, не в улыбке, не в украшениях.
Кем был он — всегда? Для кого кем он стал?
От ласточки к ворону путь в поту — воплощенные в жизнь решения.
Он знает то, что стоит забыть. То,
чему нет цены в глазах потомков завсегдатаев Колизея.
(Это повод однажды сказать себе: стоп,
что ж я тоже, опять и снова, праздношатаюсь, глазея?..)
Чужой персонаж. Чтобы так — первый.
Больше, чем симпатия, чем психотерапия, чем болтовня.
Черный настолько, что уже даже белый.
Кто — тварь ты закатная в сумрачном платье — для (почему и зачем из) меня?
06. 06. 2012
(c) Sfitrizir